Прогулка по Ерлинскому парку

   Ежегодно, начиная с 2001 года, я бываю в Ерлинском парке, хотя до него от Рязани путь неблизкий — часа два езды на машине. Вот и на этот раз собралась в конце лета погулять по его аллеям. Впрочем, не просто погулять, а показать его, как одну из рязанских достопримечательностей, своему старшему сыну Игорю Ситникову, и подговорила на эту поездку Э.П. Кавуна, постоянного организатора наших с ним краеведческих путешествий. Дело в том, что Игорь в начале весны этого года возвратился на родину, двенадцать лет прожив на Тайване. За это время он пропустил несколько событий: открытие в селе Ерлино Кораблинского района Рязанской области историко-культурного, природно-ландшафтного музея-заповедника «Усадьба С.Н. Худекова» и выход двух моих книг «Тень Никии в Ерлинском парке» и «Петербургский Фигаро и его звёздное окружение». Книги предшествовали открытию музея и были посвящены Сергею Николаевичу Худекову, этому выдающемуся россиянину-литератору, издателю популярной «Петербургской газеты» и ряда книг, историку балета, незаурядному землевладельцу, создателю уникальных дендрариев в Сочи и в Ерлине.
   Погода к путешествиям в этот день явно не располагала (13 градусов и дождь), но мы всё же отправились в путь. По дороге несколько раз нас настигал дождь, создавая, правда, неудобство только «дворникам».
   В парке, к нашей радости, он даже не моросил, но было по-осеннему холодно и, как никогда прежде, ветрено. Может быть, ветер разгулялся потому, что парк теперь идеально расчищен: ликвидирована дикая поросль между деревьями, скошена трава. Сами же деревья, избавившись от неприятных соседей, воспрянули и буйно разрослись.
   Мне бросилось это в глаза, когда мы подходили к таинственному древнему обелиску (былое назначение которого до сих пор не разгадано), — деревья его почти скрыли. Обратила я внимание и на давнишних своих знакомцев, составляющих ведущую к школе хоженую-перехоженую главную аллею: они принарядились, обзавелись табличками, где указаны сведения о дереве. Но есть и таблички с цитатами, касающимися парка вообще. На одной, например, мне приятно было прочитать строки из стихотворения поэта Виктора Крючкова. Он в 2005–2007 годах руководил в детском творческом лагере «Ерлинский парк» мастерской поэзии.
   Но прежде меня порадовало одобрительное восклицание Игоря: «Я как раз таким парк и представлял!» Замечу, что он имел в виду не обычное представление человека о том незнакомом месте, встреча с каким предстоит. Как художник по одной из своих профессий, Игорь сделал обложку к моему недавно написанному роману «Валентина». Несколько действий романа происходят в Ерлинском парке примерно 280 лет назад, в те времена, когда он принадлежал генерал-майору Матвею Михайловичу Ивинскому, и генерал — один из персонажей.
   Это была романтическая эпоха дворцовых переворотов, дворцовых тайн, прекрасных женщин и их фаворитов. Матвей Ивинский имел ко всему этому прямое отношение. Он происходил из шляхтичей, в начале своей карьеры значился «при гражданских делах», а 1736 году вступил в лейб-гвардии Преображенский полк (гвардейский полк, беззаветно преданный царевне Елизавете), стал участником дворцового переворота, в результате какового Елизавета взошла на престол, а Ивинский сделался исторической личностью. Есть сведения, что одно время он был фаворитом царевны. С его именем романтично настроенные краеведы связывают создание обелиска и найденные фрагменты двуглавого орла, некогда стоявшего в парке на Троицкой поляне. А вот деревьев той поры уже нет, хотя и живут они долго. Но при этом парк сохранил свой пейзажный, ландшафтный, облик, как задумывали это его первые владельцы. Последний же владелец, Сергей Николаевич Худеков, внёс в задумку свои коррективы и фантазии, а потому некоторые зелёные уголки выглядят сейчас так, будто сошли с полотен итальянских мастеров эпохи Возрождения.
   Игорь обратил на это внимание, бурно выразив одобрительное удивление.
   Восхитило увиденное и нашего водителя, тоже Игоря, и тоже оказавшегося здесь впервые. Врач по профессии, он два года жил в Ливии, работая на скорой помощи, позднее — в Англии, в Лондоне, и на опыте уверился в том, что «там хорошо, где нас нет». Думаю, в восприятии парка тёзки были беспристрастны, во всяком случае, куда беспристрастнее меня.

   А мы с Эдуардом Петровичем, не раз раньше бывая в музее, неожиданно получили там новую информацию: на втором этаже открылась интересная экспозиция, посвящённая главному делу Худекова — «Петербургской газете». Вдобавок музейщики поведали, что в Москве, в историческом музее, хранится короб, изготовленный крепостным М.М. Ивинского. Это, конечно, открытие: короб-раритет, послание потомкам-ерлинцам из XVII века, напоминание о генерал-майоре Ивинском, и следовало бы ему храниться в ерлинском музее…
   Что касается Ивинского, то в последнее время наметился к нему интерес к как краеведов, так и экскурсантов, посещающих парк. И нам то и дело вспоминался он наравне с Худековым.
   Говорили мы о них с работниками музея, стоя на новом мосту через пруд. Увы, увы, пруд, который украшал усадьбу одного и другого владельца остался лишь формой без содержания — вернулся к своему первоначальному состоянию оврага. Он всё ещё обезвожен после очистки, которая осуществлялась лет десять тому назад, зарос травой, которая с каждым годом становится гуще. А лица, заинтересованные в том, чтобы пруд вновь, как при Ивинском и Худекове, украшал парк, не могут найти шести миллионов, необходимых для его заполнения.
   Шесть миллионов рядовому обывателю, вроде меня, кажутся огромной суммой, если имеется в виду обладание ею, но в областном, государственном масштабе не так уж это и много — мост стоил дороже. Правда, и он дожидался необходимой на возведение суммы не один год, валяясь на дне лишившегося воды пруда.
   А между тем пруд не столько украшение — на нём экология всего парка держится. И деревья без него хиреют, и немало их уже погибло, как раз в эти годы обезвоживания. Следует к тому же помнить, что он далеко не заурядный водоём. Его описание в качестве примера рукотворного степного озера вошло в серьёзный объёмный труд Арнольда Регеля «Изящное садоводство и художественные сады», вышедший в Петербурге в 1896 году. Автор пишет: «…В степных местах северной и южной России появились особого рода озёра, также имеющие форму недлинных, широких рек, но устроенных не ради красоты, а ради насущной потребности. Озёра эти — прототипом которых может служить запруда С.Н. Худекова в имении Ерлино (Рязанской губ., Скопинского уезда) — состоит из ряда соединённых в систему глубоких лощин или выроин, в которые стекается полая осенняя вода (вероятно, ошибка — весенняя. — И.К.): в главную запруду отводятся также все ручьи, ключи и стоки, имеющиеся в ближайшей окрестности, а берега густо обсажены растительностью, которая питаясь соседней водой, в то же время не только сохранят всю зимнюю влагу, но и привлекает свежие атмосферные осадки, а этим способствует содержанию самого озера».
   Все эти ручейки, ключи и стоки не в состоянии теперь наполнить глубокий овраг. Нужны инженерные сооружения, нужны эти самые шесть миллионов. Может быть, скинуться нам, всем посетителям парка, как скидываются сельские прихожане на реставрацию древних церквей?
   Приводится в книге Ригеля и фотография запруды. Несмотря на прозаическое, деловое описание, и без лебедей выглядит запруда очень романтично, но были у Худекова и лебеди. Водились они на пруду, наверное, и у Ивинского. А так хотелось бы видеть этих грациозных птиц здесь в наше время… В бывшей сочинской усадьбе Худекова, в Дендрарии, они и теперь есть, белые и чёрные.
   Не раз мне доводилось слышать сетования, что напрасно-де спускали пруд, можно было бы его и не чистить… Но едва ли бы тогда смогли воздвигнуть над ним мост, который сделал более доступной вторую часть парка.
   Её главную аллею уже год венчает огромная чугунная ваза. И в разговоре о ней опять прозвучали рядом фамилии «Ивинский» и «Худеков». Ваза стоит сейчас примерно на том месте, где высился двуглавый орёл, предположительно воздвигнутый Ивинским в память о своей лейб-гвардейской молодости. В музее хранятся фрагменты этого орла, обнаруженные на дне пруда при очистке. Вазу же заказал где-то в конце XIX века Худеков, видимо, одновременно с чугунными парковыми скульптурами, для своего сочинского имения. И она не была в Ерлинском парке тогда единственной. Известно, что по соседству, в частной собственности, находятся ещё две, меньшего размера, и нынешние владельцы не спешат передать их музею.
   Обретённая же музеем ваза обзавелась новым назначением: она памятник истории художественного чугунного литья в России. А также, подобному Худекову, неординарному человеку, российскому предпринимателю, почётному инженеру (не имеющему инженерного образования), действительному тайному советнику Францу Карловичу Сан-Галли (1824–1908). Он, иммигрировав в Россию из Германии, создал и возглавлял в Петербурге компанию чугунного литья. Интересны, на мой взгляд, некоторые подробности его биографии. Он изобрёл ту самую чугунную батарею, какие до сих пор обогревают большинство наших квартир. На предприятии Ф. Сан-Галли изготовлялся операционный чугунный стол для петербургской лаборатории И.П. Павлова. Франц Карлович Сан-Галли одновременно с Сергеем Николаевичем Худековым был гласным Санкт-Петербургской Городской Думы (1889–1890), в которой состоял с 1870 по 1890 год и считался очень активным членом.
   Признаюсь: прежде в своих работах об усадьбах Худекова я довольствовалась лишь фамилией изготовителя парковых украшений, «Ф. Сан-Галли». Это ваза подвигла меня собрать сведения об этом незаурядном человеке, первом для меня «технаре» в окружении Худекова, начавшем также карьеру с нуля, да ещё в чужой стране, и ставшем благодаря своей, безусловно, полезной деятельности, как и Худеков, миллионером.
   Вот так прогулка под сенью лжетcуг, маньчжурских орехов и прочих экзотов неожиданно способствовала воспоминаниям и послужила для нас источником новой информации.

Ирина Красногорская